Заметки к биографии Нины (2)
Nov. 16th, 2007 08:20 am![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
valya_15Нина Александровна Грибоедова, в девичестве Чавчавадзе, родилась 4 (н.ст.16) ноября 1812 года и была старшей дочерью грузинского князя Александра Герсевановича (или Гарсевановича) Чавчавадзе и супруги его, княгини Саломе, из рода Орбелиани. Родители Нины происходили из знатнейших родов Грузии.
Не лишним здесь будет упоминание, что святая Нино считается просветительницей Грузии, посланницей Богородицы, принесшей сюда слова Христа. Святая Нино проповедовала и исцеляла в том числе в Кахетии, где располагаются имения князя Чавчавадзе Цинандали (в русских источниках иногда называемое «Цинондалы») и Мукузани. В Кахетии она и похоронена. Именно святая Нино, по преданию, указала место, где был позднее возведен храм Свети Цховели во Мцхета – одна из наибольших святынь Грузии. А свою миссию в Иверии она начала в совсем юном возрасте – «отроковицей».
В жизнеописании святой Нино есть следующий эпизод: язычники мучают и убивают христианок, а она скрылась в кустах дикой, еще не распустившейся розы. Нина избегла смерти, но скорбит об участи своих подруг, и предпочла бы не уцелеть, но быть с ними. Явившийся ей ангел говорит: «Не печалься, но подожди немного, ибо и ты будешь взята в Царство Господа славы; это будет тогда, когда окружающая тебя колючая и дикая роза покроется душистыми цветами, подобно розе, посаженной и возделанной в саду». (С)
Дата рождения Нины Чавчавадзе ее тоже отчасти характеризует. По крайней мере, для меня это было открытие. Девушка-«скорпиончик» должна быть натурой беспокойной. Может быть и ангелочек, но такой, внутри которого сидит чертенок, и ангел вынужден постоянно бороться с ним. На этом я остановлюсь, потому что, на мой взгляд, объяснять в человеке ВА-АЩЕ ВСЕ гороскопами и принадлежностью к определенному знаку зодиака – это все-таки пошлость, и потому не годится.
Отец Нины был яркий человек и, стоит сказать, благодарный сын своего народа. Перечислять составляющие его личности – все равно, что складывать разноцветные шелковые ленты в радугу. Сын грузинского посла в России, подготовившего союз двух держав, крестник Екатерины II, лейб-гусар, участник кампании 1812 года, адъютант Барклая де Толли, участник двух заговоров (правда, в отношении второго известно только, что он был посвящен в планы заговорщиков, но вроде бы их не поддержал), полиглот, администратор, главный грузинский поэт-романтик. Ох, как же я жалею, что у меня пока нет украинских переводов его стихов, сделанных Раулем Чалачавой! Услышала как-то по радио – очень хорошо! Вот отрывок из одного стихотворения в русском переводе В.Звягинцевой:
Ты любила меня, и тогда этот мир
Мне сокровищницею казался.
Близ тебя были будни — как праздничный пир,
Так я сладостью дней упивался.
Ты ушла, и с тобою навеки ушло
Всё, что было: и радость, и свет, и тепло. (…)
Ты любила меня, и в ночных небесах
Даже звезды иначе мерцали.
Неизменно весна ликовала в лесах,
Ни фиалки, ни розы не вяли.
Ты ушла, и с тобою навеки ушло
Всё, что было: и радость, и свет, и тепло.
Ты любила меня, и поэтом я был,
Посещаемым верною музой,
И в чеканную форму вливался мой пыл,
Лишь любовь была милой обузой.
Ты ушла, и с тобою навеки ушло
Всё, что было: и радость, и свет, и тепло. (…)
(полностью здесь)
Стихи князя Александра Чавчавадзе при его жизни распространялись в списках и быстро становились народными песнями. Среди них были и переводы из Пушкина – князь, видимо, познакомился с Пушкиным лично, когда с лейб-гвардии Гусарским полком находился в Царском Селе. Князь переводил также Байрона, других прославленных поэтов.
В имении Цинандали у князя Александра был великолепный парк и уникальное в своем роде собрание – «библиотека вин». Кахетинские вина славятся. Когда князь Чавчавадзе жил в Петербурге под полицейским надзором (1834-1837 гг.), к его столу привозили вина из дому, из Грузии.
Фамилию князя Александра по тогдашнему обычаю иногда русифицировали, именуя его то «Чавчавадзевым», то «Чавчавадзевским». Эта забавная традиция – изменять нерусские фамилии, в том числе в официальных документах – дожила в Российской Империи до самого начала ХХ века.
У Нины были две сестры – Екатерина и Софья – и брат Давид. Все младше ее. Сестру Екатерину, впоследствии супругу властителя Мингрелии, княгиню Дадиани, любил великий поэт Николоз Бараташвили, и в его, должно быть, самом известном на русском языке, благодаря переводу Б.Л. Пастернака, стихотворении «Синий цвет» осталась память о ней:
….Он прекрасен без прикрас,
Это цвет любимых глаз,
Это взгляд бездонный твой,
Напоенный синевой.
Это цвет моей мечты,
Это краска высоты,
В этот голубой раствор
Погружен земной простор.
Дети Чавчавадзе воспитывались в доме соседки, вдовой генеральши Прасковьи Николаевны Ахвердовой, деятельной дамы широких интересов, вместе с ее дочерью, пасынком и падчерицей. Современный нам биограф А.С. Грибоедова Е.Н. Цимбаева рассказывает следующий эпизод: в 1818 г. Грибоедов ранен в руку на дуэли с Якубовичем, задержался в Тифлисе по пути к месту своей дипслужбы в Персию, потихоньку выздоравливает, и ему нужно найти в городе хорошее фортепиано, – он ведь пианист – притом в доме, где хозяева приветствовали бы его занятия. Такой инструмент и такой дом оказались у госпожи Ахвердовой, и там же произошло знакомство с семьей князя Чавчавадзе – два семейства тесно дружили, а князь Александр был очень гостеприимен, и, должно быть, два поэта нашли, о чем им поговорить, и беседы даже приносили им радость.
Но К. А. Бороздин, биограф Нины Грибоедовой, лично с нею знакомый, сообщает, что сближение А.С. Грибоедова с семейством Чавчавадзе произошло в 1822 г., когда Грибоедов был переведен из миссии в Персии в Тифлис чиновником по дипломатической части при А.П. Ермолове, знаменитом генерале, российском наместнике на Кавказе. По-видимому, это сведения получены от Нины Александровны, и, должно быть, именно тогда она сама познакомилась с Грибоедовым.
…Вот человек неспокойный, творческий, наверняка «сложный». Он многое умеет, много чего видел и испытал, его познания умножают его скорби. Он требователен к себе и к другим, настроен критически, неудовлетворен жизнью. Он честолюбив и хотел бы совершить многое – но не знает, сможет ли. Есть люди, которых он искренне любит, но много таких, кого он презирает. А это девочка, о которой еще толком ничего не известно, кроме того, что она искренняя, милая и ласковая, очень ласковая – как маленький пастушок на картине Мурильо из Эрмитажа. Она не кокетничает и не «выпендривается», как бы сейчас сказали, а просто смотрит и слушает, и всегда слушается его, и принимает без обид и споров его мнение, когда он сидит с ней за фортепиано и довольно строго учит ее, и стремится «воспитать вкус классической школой»(С). Она ничего не требует, а обладает, кажется, всем, чего ему недостает; в сравнении с ним ей так просто быть счастливой! Много пьес его сочинения она знает на память. С ней хорошо, должно быть, играть в четыре руки…
Это, конечно, не обязательно только Грибоедов и Нина. Может быть, и кто-то еще.
Когда в 1828 году полномочный министр едет через Тифлис в Персию, обеспечивать исполнение Туркманчайского трактата, с великой неохотой и многими дурными предчувствиями, пятнадцатилетняя Нина «Чавчавадзева» уже, по понятиям своей родины, девушка на выданье. На ее руку есть претенденты – родственник Ермолова Сергей и молодой военнослужащий, сын адмирала Николай Сенявин, который просто ужас как влюблен.
Подробность для любителей мистики. 13 июля 1828 года Грибоедов уже выехал из Тифлиса к главнокомандующему Паскевичу, но сперва задержался из-за заразы, а после, 14 июля, был принужден возвратиться в Тифлис, «так как лошади из-за проливных дождей, отъехав 50 верст, не захотели идти дальше» (С). Лично знавшие Грибоедова вспоминали о его суеверии. Такое впечатление, что он должен был вернуться…На второй день после этого он обедал у приятельницы своей, Прасковьи Николаевны Ахвердовой и сидел против Нины Чавчавадзе.
…Он вытащит ее за руку из-за обеденного стола, уведет и объяснится в любви – сам от себя не ожидал такого. Потом он заболеет желтой лихорадкой, и она будет его навещать: «Нина не отходила от моей постели, и я на ней женился» (С). Они будут венчаться спешно и с нарушением некоторых формальностей – жених получил разрешение не от петербургского начальника, министра иностранных дел, а от ближайшего, нового главнокомандующего на Кавказе Ивана Паскевича, который, к слову, его родственник. Во время обряда в Сионском соборе начнется новый приступ лихорадки – жених соберется с силами и выстоит до конца. Но кольцо упало – и добрые души не преминули об этом посудачить. Невесту жалеют за спиной, ожидают, что муж ее не будет верен. Ехидный комментарий грибоедовского бывшего начальника, генерала Ермолова: «Красавица тифлисская вышла замуж. Супруг дипломат и в восторгах любви не пойдет прямою дорогою. По крайней мере доселе не этот был любимый путь» (С).
Потом они вместе отправятся к месту его службы – в чужую землю, где, что ни день, странные имена и одежды. Он встревожен и погружен в заботы – а ей просто верится в счастье. Он еще может раздумывать, сомневаться в себе – а как дальше будет – но рядом с ним ее верность и радостная уверенность. «..Это теперь так светло и отрадно, а впереди как темно! неопределенно!! Всегда ли так будет!» (С) - «Будем век жить, не умрем никогда!» (С) Она весела и ни на что не жалуется, сидит с ним рядом, когда он пишет письма, ревнует его заочно к петербургским знакомым, смотрит ему в глаза – он подшучивает над этой детскостью. Она слушает все, что он расскажет, – а он рассказывает много, и не только о своей жизни и друзьях, но и о том, чем сейчас занят, и что дальше с ними будет там, куда едут. Рассказывает так, чтобы она могла понять. Как она не юна и не малоопытна, до сих пор жившая в заботливой семье и не знавшая ничего больше – она запомнит эти рассказы и воздаст ему должное. Она поймет, какая добросовестность и величайшая самоотдача скрываются за его внешней сдержанностью. Она уже не ребенок – она сама будет матерью, и беременность ее тяжела.
В сентябре 1828 г. по дороге в Персию у местечка Амамлы супруги Грибоедовы посещают могилу героя первой русско-персидской войны (1804-1813 гг.) майора Тифлисского мушкетерского полка Монтрезора. Фамилия по-русски звучит немного смешно, но в переводе – «Мое сокровище». С командой всего 100 человек Монтрезор был послан за провиантом и застигнут неприятелем. «…И, видя, что все заряды вышли у него, бросился на орудие, крепко его обнял и так был изрублен, и – стал Монтрезоровым камнем» (С), Ю.Н. Тынянов, «Смерть Вазир-Мухтара»).
Через несколько дней, проездом через Эривань-Ереван, муж говорит новобрачной жене: «Не оставляй костей моих в Персии, если умру там, похорони меня в Тифлисе, в монастыре св. Давида». Это как будто шутка, но она запомнит его просьбу.
Потом он уедет, оставив ее в городе Тавризе в доме у англичан под присмотром няньки и на попечении родственника-балагура. Это все равно как в тюрьме – на улицу в восточном городе европейской женщине лучше не показываться, местные жители воспринимают это как искушение для своих жен. Да она и нездорова. С англичанкой она подружилась. От мужа приходят письма, ласковые, заботливые, по ним видно, что он нуждается в ней. Ко дню его рождения пришел для нее подарок – чернильница с надписью «Пиши мне чаще, ангел Нина». Письма прекращаются, необъяснимые предчувствия чего-то дурного не покидают ее. Ей говорят: «Александр Сергеевич болен, он просит Вас вернуться домой». Но она поедет, только если он напишет ей сам. Наконец со многими оговорками и недомолвками ее увозят в Тифлис к матери и, как и прежде, держат в неведении, покуда однажды, в отсутствии княгини Саломе, в дом не явится родственница – кажется, это была двоюродная сестра Грибоедова и супруга Паскевича Елизавета – и не проболтается….
Ребенок Нины умер через час после рождения. Его успели окрестить и дали, в честь отца, имя Александр.
В закрытом гробу ей вернули мужа. Вместе с близкими она встречала его у тифлисской городской заставы и, рассказывают, когда завидела первый факел погребального шествия – свет померк для нее.
«Оружие пройдет через твое сердце»(С) – впервые это было сказано не о Нине, но так можно сказать и о ней.
Страшная история – но, действительно, скорее история любви, а не такого брака, когда люди во внешнем спокойствии «притираются» друг к другу. История путешествия, в котором друг друга узнают, вместе преодолевая дорожные невзгоды. Кажется, что эта история должна была произойти и была чем-то необходимым. Не для Нины и Грибоедова даже, а для сторонних – тех, кто хочет узнать, что это были за люди и на что может быть способен человек.
Главным испытанием в пути оказалось расставание. Путники дали друг другу обещание встречи, не зная, когда она наступит. И Нина Александровна будет ожидать этой встречи – возможно, так же, как святая Нино ожидала встречи со своими погибшими подругами в лучшем мире.
(продолжение следует)
Не лишним здесь будет упоминание, что святая Нино считается просветительницей Грузии, посланницей Богородицы, принесшей сюда слова Христа. Святая Нино проповедовала и исцеляла в том числе в Кахетии, где располагаются имения князя Чавчавадзе Цинандали (в русских источниках иногда называемое «Цинондалы») и Мукузани. В Кахетии она и похоронена. Именно святая Нино, по преданию, указала место, где был позднее возведен храм Свети Цховели во Мцхета – одна из наибольших святынь Грузии. А свою миссию в Иверии она начала в совсем юном возрасте – «отроковицей».
В жизнеописании святой Нино есть следующий эпизод: язычники мучают и убивают христианок, а она скрылась в кустах дикой, еще не распустившейся розы. Нина избегла смерти, но скорбит об участи своих подруг, и предпочла бы не уцелеть, но быть с ними. Явившийся ей ангел говорит: «Не печалься, но подожди немного, ибо и ты будешь взята в Царство Господа славы; это будет тогда, когда окружающая тебя колючая и дикая роза покроется душистыми цветами, подобно розе, посаженной и возделанной в саду». (С)
Дата рождения Нины Чавчавадзе ее тоже отчасти характеризует. По крайней мере, для меня это было открытие. Девушка-«скорпиончик» должна быть натурой беспокойной. Может быть и ангелочек, но такой, внутри которого сидит чертенок, и ангел вынужден постоянно бороться с ним. На этом я остановлюсь, потому что, на мой взгляд, объяснять в человеке ВА-АЩЕ ВСЕ гороскопами и принадлежностью к определенному знаку зодиака – это все-таки пошлость, и потому не годится.
Отец Нины был яркий человек и, стоит сказать, благодарный сын своего народа. Перечислять составляющие его личности – все равно, что складывать разноцветные шелковые ленты в радугу. Сын грузинского посла в России, подготовившего союз двух держав, крестник Екатерины II, лейб-гусар, участник кампании 1812 года, адъютант Барклая де Толли, участник двух заговоров (правда, в отношении второго известно только, что он был посвящен в планы заговорщиков, но вроде бы их не поддержал), полиглот, администратор, главный грузинский поэт-романтик. Ох, как же я жалею, что у меня пока нет украинских переводов его стихов, сделанных Раулем Чалачавой! Услышала как-то по радио – очень хорошо! Вот отрывок из одного стихотворения в русском переводе В.Звягинцевой:
Ты любила меня, и тогда этот мир
Мне сокровищницею казался.
Близ тебя были будни — как праздничный пир,
Так я сладостью дней упивался.
Ты ушла, и с тобою навеки ушло
Всё, что было: и радость, и свет, и тепло. (…)
Ты любила меня, и в ночных небесах
Даже звезды иначе мерцали.
Неизменно весна ликовала в лесах,
Ни фиалки, ни розы не вяли.
Ты ушла, и с тобою навеки ушло
Всё, что было: и радость, и свет, и тепло.
Ты любила меня, и поэтом я был,
Посещаемым верною музой,
И в чеканную форму вливался мой пыл,
Лишь любовь была милой обузой.
Ты ушла, и с тобою навеки ушло
Всё, что было: и радость, и свет, и тепло. (…)
(полностью здесь)
Стихи князя Александра Чавчавадзе при его жизни распространялись в списках и быстро становились народными песнями. Среди них были и переводы из Пушкина – князь, видимо, познакомился с Пушкиным лично, когда с лейб-гвардии Гусарским полком находился в Царском Селе. Князь переводил также Байрона, других прославленных поэтов.
В имении Цинандали у князя Александра был великолепный парк и уникальное в своем роде собрание – «библиотека вин». Кахетинские вина славятся. Когда князь Чавчавадзе жил в Петербурге под полицейским надзором (1834-1837 гг.), к его столу привозили вина из дому, из Грузии.
Фамилию князя Александра по тогдашнему обычаю иногда русифицировали, именуя его то «Чавчавадзевым», то «Чавчавадзевским». Эта забавная традиция – изменять нерусские фамилии, в том числе в официальных документах – дожила в Российской Империи до самого начала ХХ века.
 |
| Отец Нины, князь А.Г.Чавчавадзе |
У Нины были две сестры – Екатерина и Софья – и брат Давид. Все младше ее. Сестру Екатерину, впоследствии супругу властителя Мингрелии, княгиню Дадиани, любил великий поэт Николоз Бараташвили, и в его, должно быть, самом известном на русском языке, благодаря переводу Б.Л. Пастернака, стихотворении «Синий цвет» осталась память о ней:
….Он прекрасен без прикрас,
Это цвет любимых глаз,
Это взгляд бездонный твой,
Напоенный синевой.
Это цвет моей мечты,
Это краска высоты,
В этот голубой раствор
Погружен земной простор.
Дети Чавчавадзе воспитывались в доме соседки, вдовой генеральши Прасковьи Николаевны Ахвердовой, деятельной дамы широких интересов, вместе с ее дочерью, пасынком и падчерицей. Современный нам биограф А.С. Грибоедова Е.Н. Цимбаева рассказывает следующий эпизод: в 1818 г. Грибоедов ранен в руку на дуэли с Якубовичем, задержался в Тифлисе по пути к месту своей дипслужбы в Персию, потихоньку выздоравливает, и ему нужно найти в городе хорошее фортепиано, – он ведь пианист – притом в доме, где хозяева приветствовали бы его занятия. Такой инструмент и такой дом оказались у госпожи Ахвердовой, и там же произошло знакомство с семьей князя Чавчавадзе – два семейства тесно дружили, а князь Александр был очень гостеприимен, и, должно быть, два поэта нашли, о чем им поговорить, и беседы даже приносили им радость.
Но К. А. Бороздин, биограф Нины Грибоедовой, лично с нею знакомый, сообщает, что сближение А.С. Грибоедова с семейством Чавчавадзе произошло в 1822 г., когда Грибоедов был переведен из миссии в Персии в Тифлис чиновником по дипломатической части при А.П. Ермолове, знаменитом генерале, российском наместнике на Кавказе. По-видимому, это сведения получены от Нины Александровны, и, должно быть, именно тогда она сама познакомилась с Грибоедовым.
…Вот человек неспокойный, творческий, наверняка «сложный». Он многое умеет, много чего видел и испытал, его познания умножают его скорби. Он требователен к себе и к другим, настроен критически, неудовлетворен жизнью. Он честолюбив и хотел бы совершить многое – но не знает, сможет ли. Есть люди, которых он искренне любит, но много таких, кого он презирает. А это девочка, о которой еще толком ничего не известно, кроме того, что она искренняя, милая и ласковая, очень ласковая – как маленький пастушок на картине Мурильо из Эрмитажа. Она не кокетничает и не «выпендривается», как бы сейчас сказали, а просто смотрит и слушает, и всегда слушается его, и принимает без обид и споров его мнение, когда он сидит с ней за фортепиано и довольно строго учит ее, и стремится «воспитать вкус классической школой»(С). Она ничего не требует, а обладает, кажется, всем, чего ему недостает; в сравнении с ним ей так просто быть счастливой! Много пьес его сочинения она знает на память. С ней хорошо, должно быть, играть в четыре руки…
Это, конечно, не обязательно только Грибоедов и Нина. Может быть, и кто-то еще.
Когда в 1828 году полномочный министр едет через Тифлис в Персию, обеспечивать исполнение Туркманчайского трактата, с великой неохотой и многими дурными предчувствиями, пятнадцатилетняя Нина «Чавчавадзева» уже, по понятиям своей родины, девушка на выданье. На ее руку есть претенденты – родственник Ермолова Сергей и молодой военнослужащий, сын адмирала Николай Сенявин, который просто ужас как влюблен.
Подробность для любителей мистики. 13 июля 1828 года Грибоедов уже выехал из Тифлиса к главнокомандующему Паскевичу, но сперва задержался из-за заразы, а после, 14 июля, был принужден возвратиться в Тифлис, «так как лошади из-за проливных дождей, отъехав 50 верст, не захотели идти дальше» (С). Лично знавшие Грибоедова вспоминали о его суеверии. Такое впечатление, что он должен был вернуться…На второй день после этого он обедал у приятельницы своей, Прасковьи Николаевны Ахвердовой и сидел против Нины Чавчавадзе.
…Он вытащит ее за руку из-за обеденного стола, уведет и объяснится в любви – сам от себя не ожидал такого. Потом он заболеет желтой лихорадкой, и она будет его навещать: «Нина не отходила от моей постели, и я на ней женился» (С). Они будут венчаться спешно и с нарушением некоторых формальностей – жених получил разрешение не от петербургского начальника, министра иностранных дел, а от ближайшего, нового главнокомандующего на Кавказе Ивана Паскевича, который, к слову, его родственник. Во время обряда в Сионском соборе начнется новый приступ лихорадки – жених соберется с силами и выстоит до конца. Но кольцо упало – и добрые души не преминули об этом посудачить. Невесту жалеют за спиной, ожидают, что муж ее не будет верен. Ехидный комментарий грибоедовского бывшего начальника, генерала Ермолова: «Красавица тифлисская вышла замуж. Супруг дипломат и в восторгах любви не пойдет прямою дорогою. По крайней мере доселе не этот был любимый путь» (С).
Потом они вместе отправятся к месту его службы – в чужую землю, где, что ни день, странные имена и одежды. Он встревожен и погружен в заботы – а ей просто верится в счастье. Он еще может раздумывать, сомневаться в себе – а как дальше будет – но рядом с ним ее верность и радостная уверенность. «..Это теперь так светло и отрадно, а впереди как темно! неопределенно!! Всегда ли так будет!» (С) - «Будем век жить, не умрем никогда!» (С) Она весела и ни на что не жалуется, сидит с ним рядом, когда он пишет письма, ревнует его заочно к петербургским знакомым, смотрит ему в глаза – он подшучивает над этой детскостью. Она слушает все, что он расскажет, – а он рассказывает много, и не только о своей жизни и друзьях, но и о том, чем сейчас занят, и что дальше с ними будет там, куда едут. Рассказывает так, чтобы она могла понять. Как она не юна и не малоопытна, до сих пор жившая в заботливой семье и не знавшая ничего больше – она запомнит эти рассказы и воздаст ему должное. Она поймет, какая добросовестность и величайшая самоотдача скрываются за его внешней сдержанностью. Она уже не ребенок – она сама будет матерью, и беременность ее тяжела.
В сентябре 1828 г. по дороге в Персию у местечка Амамлы супруги Грибоедовы посещают могилу героя первой русско-персидской войны (1804-1813 гг.) майора Тифлисского мушкетерского полка Монтрезора. Фамилия по-русски звучит немного смешно, но в переводе – «Мое сокровище». С командой всего 100 человек Монтрезор был послан за провиантом и застигнут неприятелем. «…И, видя, что все заряды вышли у него, бросился на орудие, крепко его обнял и так был изрублен, и – стал Монтрезоровым камнем» (С), Ю.Н. Тынянов, «Смерть Вазир-Мухтара»).
Через несколько дней, проездом через Эривань-Ереван, муж говорит новобрачной жене: «Не оставляй костей моих в Персии, если умру там, похорони меня в Тифлисе, в монастыре св. Давида». Это как будто шутка, но она запомнит его просьбу.
 |
| Сионская улица в Тбилиси. В центре - Сионский собор, где венчались А.С. и Н.А. Грибоедовы |
Потом он уедет, оставив ее в городе Тавризе в доме у англичан под присмотром няньки и на попечении родственника-балагура. Это все равно как в тюрьме – на улицу в восточном городе европейской женщине лучше не показываться, местные жители воспринимают это как искушение для своих жен. Да она и нездорова. С англичанкой она подружилась. От мужа приходят письма, ласковые, заботливые, по ним видно, что он нуждается в ней. Ко дню его рождения пришел для нее подарок – чернильница с надписью «Пиши мне чаще, ангел Нина». Письма прекращаются, необъяснимые предчувствия чего-то дурного не покидают ее. Ей говорят: «Александр Сергеевич болен, он просит Вас вернуться домой». Но она поедет, только если он напишет ей сам. Наконец со многими оговорками и недомолвками ее увозят в Тифлис к матери и, как и прежде, держат в неведении, покуда однажды, в отсутствии княгини Саломе, в дом не явится родственница – кажется, это была двоюродная сестра Грибоедова и супруга Паскевича Елизавета – и не проболтается….
Ребенок Нины умер через час после рождения. Его успели окрестить и дали, в честь отца, имя Александр.
В закрытом гробу ей вернули мужа. Вместе с близкими она встречала его у тифлисской городской заставы и, рассказывают, когда завидела первый факел погребального шествия – свет померк для нее.
«Оружие пройдет через твое сердце»(С) – впервые это было сказано не о Нине, но так можно сказать и о ней.
Страшная история – но, действительно, скорее история любви, а не такого брака, когда люди во внешнем спокойствии «притираются» друг к другу. История путешествия, в котором друг друга узнают, вместе преодолевая дорожные невзгоды. Кажется, что эта история должна была произойти и была чем-то необходимым. Не для Нины и Грибоедова даже, а для сторонних – тех, кто хочет узнать, что это были за люди и на что может быть способен человек.
Главным испытанием в пути оказалось расставание. Путники дали друг другу обещание встречи, не зная, когда она наступит. И Нина Александровна будет ожидать этой встречи – возможно, так же, как святая Нино ожидала встречи со своими погибшими подругами в лучшем мире.
 |
(продолжение следует)
