![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Entry tags:
Историческая повесть как внеисторическая повесть
Когда я смотрю на произведения искусства Древнего Египта - не на репродукции в альбомах, а вживую, в музеях - мне страшно делается. И я знаю, почему: раньше них я вижу ту бездну времени, которая отделяет меня от момента их рождения. Надо же...и голова кружится. :-) А, оказывается, можно сделать так, чтобы этого головокружения не было.
"День египетского мальчика" знаменитого профессора-египтолога М.Э. (Милицы Эдвиновны) Матье (1954 г.) - это классика отечественной детской литературы, наверное, лицо отечественной детской исторической повести, книга, которая обязательно указывалась в списке дополнительной литературы учебника по истории Древнего мира и которую, тем не менее, благополучно миновало мое внимание в те годы, когда я этим учебником насыщалась. Раз в жизни еще до отрочества я видела по повести телепостановку - как это выглядело, в общих чертах помню до сих пор. Школа, мальчики учатся...им задали работу в классе, один из учеников раздразнил плохого преподавателя открытым заступничеством за справедливость. Древнеегипетский учитель сильно гневался. Другая сцена: древнеегипетская крыша под звездным небом, уже другой мальчик с другим, хорошим преподавателем, благородным старичком. Тот говорит, что страна их велика и богата, а народ несчастен. А его слушают мальчик и звездное небо. (Сохранилась ли запись где-нибудь? Вряд ли.)
Тем могла бы и ограничиться, но совсем недавно я что-то завспоминалась, вспомнила такое название и решила восполнить пробел - не читая, а слушая аудиозапись. Правда, больше книги меня заинтересовал ее автор, так как, судя по тем данным, что приведены были в предисловии, это была творческая женщина с очень сильным характером, достойная всяческого уважения. Другую древнеегипетскую повесть Милицы Эдвиновны про ученика художника я тоже несколько лет назад читала - помню, что понравилось. Но очень спокойный, как показалось мне, ритм повествования о древних детях запомнился лучше героев и сюжета. А когда решила свести знакомство с еще одним пацаном из страны Кемет...то бишь с египетским мальчиком, выяснилась еще вот какая интересность. Книга может читаться как произведение на модную тему отношений человека с текстом. А кроме того, хотя главным достоинством книги считается воссоздание атмосферы эпохи, есть в ней и нечто, выводящее ее значение за рамки удачной исторической реконструкции для любознательных подростков.
Первая и главная тема книги - общество Египта времен фараона Рамсеса II, показанное глазами принадлежащего к этому обществу мальчика-подростка в течение всего одного дня его жизни: от утреннего пробуждения до ночи, когда он вместе со старшим братом наблюдает звезды. Мальчика зовут Сети, он человек положительный (хотя не настолько, чтобы показаться невероятно усердным), любопытный и восприимчивый. Семейство его счастливое, не бедствует, хотя и не обжирается; Сети учится в школе, дабы стать писцом, а это - лучшая карьера. Как, видимо, полагается относительно благополучным и любознательным детям, до времени он доверчив к книгам, по которым его учат.
Здесь прием автора понятен: "отождествляешь себя с героем и переносишься в его мир". При этом повествование ведется не от первого лица, а от лица автора из ХХ века, который как бы видит Сети "сквозь время, как сейчас": сперва читателю представят героя, а потом читатель к нему привыкнет и, может быть, захочет войти в роль египетского сверстника - хотя, возможно, другие, менее "правильные", мальчишки, с которыми общается Сети, покажутся читателю привлекательнее.
Как я сказала, книгу более всего хвалят за достоверное и убедительное воссоздание мира - "как будто автор сам жил в Древнем Египте". Однако я не думаю, что юные читатели так охотно приняли бы реальность этого мира, если бы не узнали в нем какую-то мелочь, привычную еще и для их современности. Она-то и должна была, на мой взгляд, "оживить" для них Египет великого Рамсеса и растущего Сети. Может быть, ею стало описание школьной жизни, "как древней": разные типы ребят-школьников с их учебными и неучебными проблемами, разоблачение подхалимов, школьных подлостей, и учителя-тирана. Как и похвала честности и товариществу. А для меня ценность книги определило изображение в книге маленького, но важного внутреннего переворота, который должны были однажды пережить многие ее читатели.
В повести очень важное место занимают переводы подлинных древнеегипетских текстов. Их место - фундамент всего повествования. Персонажи их читают, цитируют, в конце книги эти тексты даны как приложение. Но вторая тема книги - "жизнь не такая, как в книгах написано". Понятно, что было так не только в древнем Египте. И, если подробное восстановление быта эпохи привлекает для начала, то постановка проблемы большей, чем частности эпохи, удерживает внимание, когда реконструкция сама по себе перестает занимать.
Все повествование можно условно поделить на две части. Первую половину дня герой - в школе. Темы соответствующие: плохой учитель, хороший учитель, как они читали-писали-считали...Слушаю я это - потому что на сей раз я не читала, а слушала - и замечаю про себя: н-да, это точно очень интересно - мне и таким детям, как Сети, которые жадны до познания. А вот многим другим наверняка наскучили бы длинные описания учебы. Они спать захотят. Не лучше ли было бы написать об этом в статье или научно-популярном издании, а не в детской повести? Да, но школьник лучше будет читать повесть, чем хрестоматию или статью...Конечно, приключения происходят, но было бы их больше...Да вот только требуется изобразить почти типичный школьный день...
Зато во второй половине дело меняется. Герой выходит в город, заводит знакомство с ребятами "из народа", а также со старым солдатом, знающим много историй, - и всего за полдня узнает, что в благословенном Египте жизнь может быть страшна и жестока к слабым. А, стало быть, в благонамеренных текстах, по которым он учится в школе, всей правды нет. Занятно, что это соединено в одном и том же произведении: внимание к историческим источникам, по которым воссоздается эпоха, и тема разочарования в "писаной правде". (Устные рассказы старого солдата, который при Сети боится рассказывать все, что знает, противопоставлены текстам, которые изучают в школе будущие писцы).
Горький хлеб изображен в повести скупо, но очень живо, в них нет "далекой отстраненности", так что понимаешь: эти образы более, чем "древнеегипетские". Маленький беглый раб, говорящий на непонятном языке и невероятно худой, так, что его худоба потрясает Сети, - это и маленький узник лагеря. Его беды общие для многих стран и эпох, как и печальное удивление неведавшего, когда тот с ними сталкивается.
Рано или поздно каждый человек узнает, что жизнь не такова, "как полагается сдавать в школе". Но я думаю, что это открытие сильнее всего может ранить именно "хорошего ученика", который искренне относится к книжному познанию. И вот уже Сети заявляет, что не хочет быть писцом, ибо писцы всех притесняют.
Проблему предлагается решить пока с помощью индивидуального примера. Совершенствоваться в знании писца, в науках и в искусстве слова необходимо, но необходимы также и знания, помогающие понять скорби ближнего и воспитать человечность. Это решение предлагает старый писец Ани - величественный, содержательный и очень удачный образ повести. Человек, достигший всеобщего уважения, успел когда-то побывать рабом, когда попал в плен к кочевникам, затем бежал из плена. Описывая Сети свои бедствия, Ани вспоминает повесть о Синухете: "Я тоже чуть не умер от жажды в пустыне, воистину «я задыхался, мое горло пылало, и я сказал: это вкус смерти!». Но я все таки спасся и с тех пор никогда не забываю того, что передумал в те годы" (С). Так ранее уличенное во лжи книжное слово вновь становится достойным веры, так как с его помощью выражают реальность конкретной человеческой жизни. Ани выражает также надежду на то, что когда-нибудь несправедливое притеснение народа непременно окончится...
После всего этого старик и мальчик на крыше храма под звездным небом - это уже больше, чем эффектный финал. Можно читать это, как символ знания, большего, чем конкретная историческая эпоха, и соединяющего персонажей повести с современными читателями, какова бы ни была их современность.
"День египетского мальчика" знаменитого профессора-египтолога М.Э. (Милицы Эдвиновны) Матье (1954 г.) - это классика отечественной детской литературы, наверное, лицо отечественной детской исторической повести, книга, которая обязательно указывалась в списке дополнительной литературы учебника по истории Древнего мира и которую, тем не менее, благополучно миновало мое внимание в те годы, когда я этим учебником насыщалась. Раз в жизни еще до отрочества я видела по повести телепостановку - как это выглядело, в общих чертах помню до сих пор. Школа, мальчики учатся...им задали работу в классе, один из учеников раздразнил плохого преподавателя открытым заступничеством за справедливость. Древнеегипетский учитель сильно гневался. Другая сцена: древнеегипетская крыша под звездным небом, уже другой мальчик с другим, хорошим преподавателем, благородным старичком. Тот говорит, что страна их велика и богата, а народ несчастен. А его слушают мальчик и звездное небо. (Сохранилась ли запись где-нибудь? Вряд ли.)
Тем могла бы и ограничиться, но совсем недавно я что-то завспоминалась, вспомнила такое название и решила восполнить пробел - не читая, а слушая аудиозапись. Правда, больше книги меня заинтересовал ее автор, так как, судя по тем данным, что приведены были в предисловии, это была творческая женщина с очень сильным характером, достойная всяческого уважения. Другую древнеегипетскую повесть Милицы Эдвиновны про ученика художника я тоже несколько лет назад читала - помню, что понравилось. Но очень спокойный, как показалось мне, ритм повествования о древних детях запомнился лучше героев и сюжета. А когда решила свести знакомство с еще одним пацаном из страны Кемет...то бишь с египетским мальчиком, выяснилась еще вот какая интересность. Книга может читаться как произведение на модную тему отношений человека с текстом. А кроме того, хотя главным достоинством книги считается воссоздание атмосферы эпохи, есть в ней и нечто, выводящее ее значение за рамки удачной исторической реконструкции для любознательных подростков.
Первая и главная тема книги - общество Египта времен фараона Рамсеса II, показанное глазами принадлежащего к этому обществу мальчика-подростка в течение всего одного дня его жизни: от утреннего пробуждения до ночи, когда он вместе со старшим братом наблюдает звезды. Мальчика зовут Сети, он человек положительный (хотя не настолько, чтобы показаться невероятно усердным), любопытный и восприимчивый. Семейство его счастливое, не бедствует, хотя и не обжирается; Сети учится в школе, дабы стать писцом, а это - лучшая карьера. Как, видимо, полагается относительно благополучным и любознательным детям, до времени он доверчив к книгам, по которым его учат.
Здесь прием автора понятен: "отождествляешь себя с героем и переносишься в его мир". При этом повествование ведется не от первого лица, а от лица автора из ХХ века, который как бы видит Сети "сквозь время, как сейчас": сперва читателю представят героя, а потом читатель к нему привыкнет и, может быть, захочет войти в роль египетского сверстника - хотя, возможно, другие, менее "правильные", мальчишки, с которыми общается Сети, покажутся читателю привлекательнее.
Как я сказала, книгу более всего хвалят за достоверное и убедительное воссоздание мира - "как будто автор сам жил в Древнем Египте". Однако я не думаю, что юные читатели так охотно приняли бы реальность этого мира, если бы не узнали в нем какую-то мелочь, привычную еще и для их современности. Она-то и должна была, на мой взгляд, "оживить" для них Египет великого Рамсеса и растущего Сети. Может быть, ею стало описание школьной жизни, "как древней": разные типы ребят-школьников с их учебными и неучебными проблемами, разоблачение подхалимов, школьных подлостей, и учителя-тирана. Как и похвала честности и товариществу. А для меня ценность книги определило изображение в книге маленького, но важного внутреннего переворота, который должны были однажды пережить многие ее читатели.
В повести очень важное место занимают переводы подлинных древнеегипетских текстов. Их место - фундамент всего повествования. Персонажи их читают, цитируют, в конце книги эти тексты даны как приложение. Но вторая тема книги - "жизнь не такая, как в книгах написано". Понятно, что было так не только в древнем Египте. И, если подробное восстановление быта эпохи привлекает для начала, то постановка проблемы большей, чем частности эпохи, удерживает внимание, когда реконструкция сама по себе перестает занимать.
Все повествование можно условно поделить на две части. Первую половину дня герой - в школе. Темы соответствующие: плохой учитель, хороший учитель, как они читали-писали-считали...Слушаю я это - потому что на сей раз я не читала, а слушала - и замечаю про себя: н-да, это точно очень интересно - мне и таким детям, как Сети, которые жадны до познания. А вот многим другим наверняка наскучили бы длинные описания учебы. Они спать захотят. Не лучше ли было бы написать об этом в статье или научно-популярном издании, а не в детской повести? Да, но школьник лучше будет читать повесть, чем хрестоматию или статью...Конечно, приключения происходят, но было бы их больше...Да вот только требуется изобразить почти типичный школьный день...
Зато во второй половине дело меняется. Герой выходит в город, заводит знакомство с ребятами "из народа", а также со старым солдатом, знающим много историй, - и всего за полдня узнает, что в благословенном Египте жизнь может быть страшна и жестока к слабым. А, стало быть, в благонамеренных текстах, по которым он учится в школе, всей правды нет. Занятно, что это соединено в одном и том же произведении: внимание к историческим источникам, по которым воссоздается эпоха, и тема разочарования в "писаной правде". (Устные рассказы старого солдата, который при Сети боится рассказывать все, что знает, противопоставлены текстам, которые изучают в школе будущие писцы).
Горький хлеб изображен в повести скупо, но очень живо, в них нет "далекой отстраненности", так что понимаешь: эти образы более, чем "древнеегипетские". Маленький беглый раб, говорящий на непонятном языке и невероятно худой, так, что его худоба потрясает Сети, - это и маленький узник лагеря. Его беды общие для многих стран и эпох, как и печальное удивление неведавшего, когда тот с ними сталкивается.
Рано или поздно каждый человек узнает, что жизнь не такова, "как полагается сдавать в школе". Но я думаю, что это открытие сильнее всего может ранить именно "хорошего ученика", который искренне относится к книжному познанию. И вот уже Сети заявляет, что не хочет быть писцом, ибо писцы всех притесняют.
Проблему предлагается решить пока с помощью индивидуального примера. Совершенствоваться в знании писца, в науках и в искусстве слова необходимо, но необходимы также и знания, помогающие понять скорби ближнего и воспитать человечность. Это решение предлагает старый писец Ани - величественный, содержательный и очень удачный образ повести. Человек, достигший всеобщего уважения, успел когда-то побывать рабом, когда попал в плен к кочевникам, затем бежал из плена. Описывая Сети свои бедствия, Ани вспоминает повесть о Синухете: "Я тоже чуть не умер от жажды в пустыне, воистину «я задыхался, мое горло пылало, и я сказал: это вкус смерти!». Но я все таки спасся и с тех пор никогда не забываю того, что передумал в те годы" (С). Так ранее уличенное во лжи книжное слово вновь становится достойным веры, так как с его помощью выражают реальность конкретной человеческой жизни. Ани выражает также надежду на то, что когда-нибудь несправедливое притеснение народа непременно окончится...
После всего этого старик и мальчик на крыше храма под звездным небом - это уже больше, чем эффектный финал. Можно читать это, как символ знания, большего, чем конкретная историческая эпоха, и соединяющего персонажей повести с современными читателями, какова бы ни была их современность.